— Слухи есть слухи! — вмешалась в разговор Баочай. — Даже во дворце Жунго слово «государыня» всех сбило с толку, поднялся переполох, и успокоились, лишь когда выяснилось, что умерла другая гуйфэй. В последнее время из дворца Жунго приходили и молодые и старые служанки и все в один голос уверяли, будто знали, что умрет не наша государыня. Я их спросила: «Откуда же вы это знали?» Они ответили: «Как-то раз из провинции приехал гадатель, чьи предсказания всегда сбываются. Старая госпожа велела написать гороскоп Юаньчунь, положить между другими гороскопами и отправить гадателю. Тот заявил: „По-моему, время рождения барышни, явившейся на свет в первый день первого месяца, указано неверно. А если верно, она не может жить в вашем доме, слишком высоко ее положение“. — „Это не важно, — сказали гадателю, — предскажите судьбу согласно гороскопу“. Тогда гадатель промолвил: „Из циклических знаков „цзя“ и „жэнь“, означающих год рождения, и „бин“ и „инь“, означающих месяц рождения, три знака символизируют „утерю чинов и разорение семьи“. Только знак „шэнь“ толкуют как „достижение высокого положения вдали от дома“; это значит, что барышня в семье проживет недолго и пользы от нее для родных не будет. Что касается дня рождения, то он падает на циклические знаки „и“ и „мао“ и означает дерево в начале весны — оно расцветает и с каждым днем становится краше, чем больше его полируют, тем изящнее из него получается вещь. Первый циклический знак „син“, означающий час ее рождения, относится к стихии „золота“, что предвещает знатность, второй знак „сы“ предсказывает, что высокого положения добьется лишь тот, кто окажется вдали от дома. Такое сочетание знаков истолковывается как „взлет к небу на крылатом коне“. Еще гадатель говорил, что в один прекрасный день барышне улыбнется счастье и она станет знатной. „Небо и луна будут ей покровительствовать, и она удостоится милости стать обитательницей перечных покоев. Если гороскоп этой барышни правилен, быть ей государыней…“ Не значит ли это, что гадатель предсказал все точно? Мы помним, как он сказал: „Жаль, что слава ее и процветание недолговечны! Год со знаком „инь“ и месяц со знаком „мао“ грозят ей гибелью, ибо к тому времени она уподобится дереву с ажурной, очень непрочной резьбой“. Это предсказание, видимо, все забыли и напрасно беспокоились. Мне случайно пришли на память слова гадателя, и я хочу спросить старшую госпожу Ли Вань: разве в обозначение нынешнего года входит циклический знак „инь“, а в обозначение нынешнего месяца — знак «мао“?

Едва Баочай умолкла, как в разговор вмешался Сюэ Кэ.

— Чужие дела нас не касаются, — сказал он. —А вот какая злая звезда принесла старшему брату такое несчастье, хотелось бы знать. Возьму-ка я гороскоп Сюэ Паня, отнесу гадателю, пусть скажет, грозит ли брату опасность.

— Этот гадатель откуда-то приезжал, не знаю, в столице ли он сейчас, — заметила Баочай и принялась помогать тетушке Сюэ собираться во дворец Жунго. Там ее первым долгом спросили, как обстоят дела у Сюэ Паня, на что тетушка Сюэ ответила:

— Ожидаем решения высших чиновников. До смертной казни, надеемся, дело не дойдет!

Услышав это, все немного успокоились, а Таньчунь обратилась к тетушке Сюэ:

— В прошлый раз, когда все разъехались, дом оставили на ваше попечение, но сейчас у вас у самих полно забот, и неловко вас просить о таком одолжении. Поэтому госпожа беспокоится.

— Все это время я и в самом деле не могла вам помочь. Сюэ Кэ уехал выручать Сюэ Паня, от нашей невестки проку никакого, а Баочай одной не управиться. Но сейчас начальник уезда, где находится Сюэ Пань, занят приготовлениями к похоронам Чжоу-гуйфэй и судебными делами не занимается. Сюэ Кэ вернулся домой, и я смогла навестить вас.

— Поживите у меня несколько дней, тетушка, — попросила Ли Вань. — Я буду рада.

— Мне и самой хочется у вас пожить, — ответила тетушка, — вот только Баочай одной дома тоскливо.

— Взяли бы ее с собой, — произнесла Сичунь.

— Как-то неловко, — ответила тетушка. — Ведь раньше она жила здесь.

— Ничего ты не понимаешь, — вмешалась Ли Вань. — Как она может прийти, если у них в доме такое несчастье?!

Сичунь смутилась и не произнесла больше ни слова.

Пришла матушка Цзя, возвратившаяся из дворца, справилась о здоровье тетушки Сюэ и поинтересовалась, как дела у Сюэ Паня. Тетушка ей все подробно рассказала.

Баоюй, который тоже был здесь, услышав, что тетушка Сюэ упомянула о Цзян Юйхане, подумал: «Если он в столице, почему не навестил меня?» Но расспрашивать не решился.

Заметив, что нет Баочай, Баоюй опечалился, но тут пришла Дайюй, и он сразу повеселел и вместе с сестрами остался ужинать у матушки Цзя.

Тетушка Сюэ согласилась погостить у старой госпожи и расположилась в ее флигеле.

Баоюй, возвратившись домой, едва переоделся, как вдруг вспомнил о поясе, некогда подаренном ему Цзян Юйханем.

— У тебя сохранился красный пояс, который я тебе отдал? — спросил он у Сижэнь.

— Сохранился, — ответила Сижэнь. — Что это ты о нем вспомнил?

— Просто так!

— Говорят, старший господин Сюэ Пань связался с негодяями и совершил убийство! Слышал? — спросила Сижэнь. — Чем думать о всяких глупостях, занимался бы лучше науками! А то беспокоишься о каком-то поясе.

— А я не беспокоюсь, — возразил Баоюй. — Есть он или пропал, мне все равно. Я только спросил, а ты невесть что наговорила!

— Ничего плохого я не сказала, — отвечала Сижэнь. — Кто постигает науки и знает правила поведения, должен неустанно совершенствоваться. Радоваться любимому другу, когда тот приходит, относиться к нему с уважением.

Слова Сижэнь взволновали Баоюя, и он воскликнул:

— Нескладно получилось! Я только что от бабушки, у нее собралось столько народа, что мне не удалось перемолвиться и словечком с сестрицей Дайюй. А она словно не замечала меня и ушла первая. Сейчас сбегаю к ней на минутку!

— Поскорее возвращайся! — крикнула вслед Сижэнь. — Я заговорила о друге, а ты и обрадовался!

Баоюй промолчал и направился к павильону Реки Сяосян. Дайюй он застал за книгой.

— Почему ты так рано домой убежала, сестрица? — с улыбкой спросил Баоюй, подойдя к девушке.

— Ты не обращал на меня внимания, не разговаривал, что же мне оставалось делать? — ответила Дайюй тоже с улыбкой.

— Все так шумели, что я слова не мог сказать, — оправдывался Баоюй. Он старался угадать, что читает Дайюй, но ничего не понимал. Не мог найти ни одного знакомого иероглифа. Все они, правда, что-то напоминали. Один иероглиф, казалось ему, обозначает «гортензию», другой — слово «безбрежный», третий — слово «большой», рядом стоял иероглиф «девять», только с лишней чертой, между иероглифами «большой» и «девять» — иероглиф «пять», затем подряд шли иероглифы «пять», «шесть» и «дерево», а под ними — снова «пять».

Баоюй смотрел и не переставал удивляться. Потом сказал:

— Ты сделала поистине огромные успехи, сестрица. Даже книги по магии выучилась читать!

Дайюй прыснула со смеху.

— Ты что, не видел нот для циня? А еще считаешь себя ученым!

— Это я нот не видел?! — вскричал Баоюй. — Но ведь здесь нет ни одного знакомого иероглифа! А тебе откуда эти знаки известны?

— Не были бы известны — не стала бы читать! — возразила Дайюй.

— Не верю, — произнес Баоюй. — Впервые слышу, что ты умеешь играть на цине. У нас в кабинете их несколько висит. В позапрошлом году к нам приезжал один музыкант, кажется, Цзи Хаогу. Отец попросил его что-нибудь сыграть, но гость, повертев в руках цинь, заявил, что инструмент никуда не годится, и обратился к отцу: «Если вам, почтенный господин, хочется послушать мою игру, я как-нибудь приеду со своим цинем и охотно исполню вашу просьбу». Но он так и не приехал. Видимо, решил, что батюшка не разбирается в музыке. А ты почему вздумала скрывать свои способности?

— Ничего я не скрываю! — воскликнула Дайюй; — Я и в самом деле не умею играть. Просто почувствовала себя лучше и стала просматривать книги. Заметила на полке ноты для циня и заинтересовалась. Объяснения в начале книги к правилам и приемам игры на инструменте оказались понятными. Игрой на цине древние успокаивали душу и воспитывали характер. Когда я была в Янчжоу, то брала уроки музыки, даже научилась играть, но потом все забросила. Верно говорят: «Три дня не поиграешь — пальцы теряют гибкость». Недавно мне попались ноты, но текстов песен при них не было, только указаны названия, поэтому я уловила мелодию лишь после того, как разыскала слова песен. Хорошо исполнять песни — трудно. В книге говорится, что Ши Куан [7] игрой на цине мог вызвать ветер и гром, драконов и фениксов. Мудрейший Кун-цзы учился играть на цине у Ши Сяна [8] и считал, что в игре на этом инструменте его учитель не уступает Вэнь-вану. Когда истинный музыкант встречает человека, способного понять музыку его души…